Я уже задолбала сама себя этой темой, если честно. Но не говорить об этом не могу. Фактически, поговорить об этом так, как мне того хочется я могу только с одним человеком — с сестрой, но сейчас мы с ней очень нехорошо поругались и как-то по идиотски не разговариваем. Это, кстати, ужасно. Хочется удавиться просто.
Сейчас мне поговорить не с кем, а острая потребность ощущается, потому что не далее как сегодня утром мне невольно напомнили о том, что у меня постоянно болит, и где болит.
Утром домой шла пешком, до смерти не хотелось спускаться в метро. Только потом я вспомнила, что сегодня, смотрите-ка, воскресенье, и народу там внизу наверняка почти нет. В какой-то момент прямо передо мной подскользнулся мужчина, и как только он упал, я поняла, что он уже довольно давно передо мной идёт. Я помогла ему подняться, справилась о его самочувствии, он ничего определенного не ответил и я пошла дальше, а он меня догнал и попросил сигарету. Прикурил и далее пошел рядом со мной, молча. Молчал, шел, курил, я тоже шла, курила и молчала. А потом вдруг я не услышала и не видела еще даже, но почувствовала, что, боже, он плачет. И так по настоящему, горько, даже почти без слёз, во всяком случае их я почти не видела, но от него исходило такое страдание, господи. Я не успела еще сказать ничего, он сам сказал, даже не сказал, а как-то почти простонал — у него погибла дочь. Маленькая, как я поняла ей лет восемь, её машина сбила. Он ничего особенно не объяснял, все какие-то отрывистые фразы. Я тоже ничего не говорила, как-то глупо было бы что-то говорить, да это ему чую, и не нужно было.
Сразу вспомнился случай, когда года два назад я на Соколиной горы видела сбитую на переходе девочку. Её там практически размазало по реактору. Мне тогда-то стало жутко, а теперь еще страшнее, потому что пришлось ощутить это. Я не знаю, есть ли мать у девочки, я вообще ничего не знаю, мужчина практически ничего не говорил, только курил и шел со мной рядом, и на лице его и в звуках издаваемых им было такое...было это. Там было всё.
А я домой пришла и мне стало так хреново, словами не высказать, не описать. Мне сразу вспомнился отец, и Данька. Уж коль скоро три года как прошло, а мне до сих пор так тоскливо, временами настолько, будто они умерли буквально вчера. И самое страшное в этом все вовсе не то, что они умерли, а то, что я по ним, особенно по отцу, безумно скучаю. Я и раньше скучала так же, когда он уезжал в долгие командировки, только тогда я знала, что он приедет, войдет поздно ночью в дом, еще когда он будет открывать дверь мы безошибочно определим, кто это, потому что папины шаги нельзя было спутать ни с чьими. И обнимет, и видно будет, как он устал, но как рад вернуться домой. А сейчас я знаю, что как бы я не скучала и как бы его не ждала — он все равно не придёт. И Даня не придёт. Они оба отныне прописались в одном конкретном месте, которого я всегда боялась, но после его посещения по прямой причине изменила свое отношение.
И я так много хочу сказать отцу, но ведь не скажу уже. Я потому и не езжу на могилу. потому что не могу я там находиться, всё это снова на меня наваливается, а я так устала. И самое ужасное, что, как говорят, это никогда не пройдет. А я бы Даньке сказала, как нам его не хватает, и отцу — как я его сильно люблю. А я ведь почему-то никогда этого ему не говорила. Он, наверное, знал это, но все равно.
И это идиотское чувство вины, от которого никак не избавиться...Боже))) Звучит как сюжет к дешевому американскому фильму))

А еще стало очень страшно. Я никогда не боялась смерти, ни своей, ни чьей либо еще. Но с момента смерти отца мне временами очень жутко становится вообще от факта. В частности. мне очень страшно понимать, что мама тоже умрёт. И как мне это пережить — не знаю. А ведь как-то надо будет. И страшнее всего становится от того, что со смертью мамы умрёт все, что я так люблю. Отец своим уходом унёс в могилу очень многое, что было дорого всем нам. Потому что в том, что я с трепетом называю Семьей — появилась огромная трещина. И когда умрёт мама — не останется совсем ничего. Только маленькая, крошечная часть, невоплотимая больше.

Простите, кому пришлось это читать.