Дюже удивляет меня интерес людей к смерти. Чужой смерти, если быть точным, и желательно, чтобы этот чужой не был ни родственником, ни другом, ни кем-то знакомым. Парадокс. Нам так страшно осознать смерть близкого человека, но при этом мы с такой охотой обсуждаем чужую смерть. При чем лучше, если она будет очень жестокой. Если жертву избили, изнасиловали, изуродовали, а после еще и убили — она скорее всего обречена на всеинтернетовское обсуждение в самых немыслимых его уголках.
Есть неплохой фильм, триллер "Не оставляющий следа". Там молодой парень-маньяк очень прикольным и оригинальным способом жестоко убивал не случайных людей. Убивал за то, что однажды именно эти люди поспособствовали тому, чтобы распространить кадры, на которых его отец стреляет себе в голову и в последствии летит с моста, по всему телевидению. Парня можно понять. Правда можно.
В том же фильме очень точно передан и тот самый интерес к смерти прочих хомячков. Господи, да что же в этом интересного? Тем более в жестокой, очевидно несправедливой смерти от рук полоумного маньяка? Но нет, люди зачем-то впадут в какую-то латентную некрофилию и будут упорно обсуждать убиенного, рассматривать снимки трупа, высказываться относительно умственных способностей жертвы. Попалась, значит, была глупа, поделом ей.
И это так нормально. Как-то даже пугающе нормально. Интерес к смерти у людей не только в этом выражается. Особенно сильно меня всегда радовали херки, которые фотографируются в обнимку с могильной плитой. Да еще и неизвестного им человека. Увидела бы хоть одну на могиле отца — по ебальнику бы точно заехала. Никогда не могла понять смысл этого действия. Я не исключаю культ смерти, как у некоторых народов. Но подобный культ исключает снисходительно-насмешливое отношение к смерти в принципе. Скорее напротив, он призван вызывать глубочайшее уважение и избавить себя от страха перед вечным сном.
Хотя, я даже в этом же дневнике когда-то грешила чем-то похожим, высказавшись относительно гибели Оксаны Макар. Да и посмертные снимки туристов отряда Дятлова я рассматривала очень внимательно, что мне до сих пор аукается. Но в первом случае я испытывала острое противоречие, а во втором мне была интересна не столько смерть, сколько вообще ситуация. Версий-то масса, но среди них только одна показалась мне наиболее правдоподобной. Но всё равно загадочно. А загадочность — это круто.
А смерть, товарищи, это страшно. И в принципе, перед ней равны все. Каким бы человек при жизни, пожалуй, не был. И уж тем более меня ввергает едва ли не в суеверный ужас, когда из чьей-то особенно жестокой смерти вдруг делают смешной прикол.
На размышления натолкнула история Элин Кранц и последующий культ, слепленный из её очень жестокой гибели. Такая смерть, конечно, весьма иронична, если брать во внимание прижизненную деятельность Кранц, но менее жестокой от этого не становится.
Суть
Всё, мне больше нечего сказать.
З.Ы. Хотя нет, есть. Бесит меня, когда чью-то смерть начинают активно обсуждать всем интернетом. Я может дохуя околосуеверная, но смерть — это не то, что следовало бы активно обсуждать и над чем было бы круто посмеяться.