У нас тут с Призраком, короче, случайно сказка получилась. Коротенькая. Вот.
Сказка кабэ
В одном древнем и старом лесу, в самой глухой чаще, жила старая ведьма. Проживала она в такой же старой как она сама избушке. Да избушка та непростая была, а стояла на четырёх львиных лапах, а из-под нижних досок у неё свисал рыжий лисий хвост. Со старухой жили белый как снег кот, чёрный, как плодородная земля пёс, и её дочка, прекрасная птичка Журавлиха. Журавлиха любила солнечный свет и просторный светлый лес, но старуха-мать никуда и никогда не отпускала её от себя, а если и уходила куда надолго, то приказывала псу, коту и избушке охранять дочку от незваных гостей. И если приходил кто к избушке посмотреть на прекрасную Журавлиху, так избушка приходила в движение, начинала неистово крутиться вокруг себя, не давая понять гостю, где вход, да пёс грозно гавкал из-за хлипких дверей. Журавлиха любила матушку, от того ослушаться не смела, но страдала взаперти, мечтая хоть когда-то вырваться на волю.
Как-то раз засобиралась ведьма в ночь по делам. Взяла метлу, привязала к ней лампу волшебную: на кого её свет попадал, того сразу видно насквозь становилось. Собралась старуха, наказала псу, коту и избушке сторожить свою дочку, да скрылась с глаз долой. И вот к утру, как только засерел рассвет, подошёл к избушке гость незваный...А гость совершенно случайно у дома журавлиного оказался. Он заблудился в лесу дремучем, очень устал, был голоден и хотел пить. Увидев среди деревьев избушку, гость обрадовался и ускорил шаг, но не тут-то было: завертелась, закружилась избушка, а изнутри грозный собачий лай послышался. "Вот дело злое!" — рассержено подумал гость, — "Разве так положено попавших в беду встречать? Ну, уж я-то научу жителя лесного гостеприимству." Собрав последние силы, гость скинул с себя плащ, расправил серые крылья и взлетел на воздух. Гость был младшим сыном королевским, и кликали его Аистом за крылья чудесные. Взлетел Аист над избушкой, да и юркнул в трубу, что на месте стояла и не крутилась, как и все, что внутри избушки было. Вывалился Аист из печи, весь сажей измазанный, да ударился головой о пол и потерял сознание. Вскричала Журавлиха испуганно, первый раз чужого человека увидевши. Отогнала она пса, злобно рычащего, осторожно приблизилась к молодцу, на спину его перекатила, лицо своим пером от сажи отмыла. Открыл глаза Аист, увидел он синие глаза Журавлихи, и тут же полюбил ее. И Журавлиха такое же чувство испытала. Однако же оставить у себя молодца не могла, и не могла с ним улететь из-за матушки. Стал Аист тайно, по ночам, к Журавлихе наведываться, когда старая ведьма отсутствовала. И все было хорошо, пока однажды... Пока однажды глубокой ночью не налетел на избушку злой северный ветер, и не принялся кусать её за хвост и лапы. Закачались и заскрипели страшно деревья, застонала нечеловеческим голосом избушка, завертелась на месте, запрыгала, но никак не могла спрятать себя от острых зубов злых северных собак, которых примчал с собой ветер. Испугалась Журавлиха, прижалась к серым крыльям Аиста, а среди скрипа, звона и скрежета послышался громкий мужской смех, и на миг возникло в воздухе лицо колдуна. Он хмурил чёрные брови, глаза его горели ненавистью, и смотрели на Аиста с Журавлихой.
— Это злой колдун! - прокричал пёс и вспомнил он сразу, то, о чём не имел права забывать, да всё равно позабыл, потому что был сильно стар и очарован любовью Журавлихи и Аиста. А вспомнил он, что старая ведьма когда-то у него в большом долгу оказалась, и потребовал он у неё в качестве платы дочку свою себе в жёны. Ничего не могла поделать старая ведьма, согласилась, но выпросила у колдуна времени, чтобы дочку вырастить, да к свадьбе подготовить. Ждал колдун, не ведая, что обманывает его ведьма, прячет давно повзрослевшую Журавлиху, оттягивает день страшный, только чтобы дочку от себя не отпускать.
Но теперь уже ничего не попишешь. Принесли шпионы колдуну на крыльях своих чёрных весть о том, что у Журавлихи жених появился, разозлился обманутый колдун, и послал ветер с собаками на избушку.
Негде было спрятаться от колдуна. Как не рвал глотку пёс, как не гнул кот спину, а всё равно взорвались окна осколками, залетел вихрь внутрь. Завертелось всё кругом, закружилось, раскидало по стенам, а когда стихла стихия, у Журавлихи замерло сердце, и пёс протяжно завыл: лежал на полу бездыханный Аист с поломанными крылами.
К утру вернулась старая ведьма, застала избушку с покусанными в кровь ногами и оторванным хвостом, а внутри рыдающую дочку над телом Аиста. Нахмурилась старуха, повела острым носом, хотела ругань поднять, да глядя на убивающуюся горем дочку сердце её кровью обливалось. Вздохнула она горько, поднесла лампу к телу, да к Журавлихе, и изумилась увиденному.
— А ну-ка, давай печь топить. - Проскрипела она, к изумлению всех. Никто ослушаться хозяйки не смел, и принялись за дело, украдкой вытирая слёзы с щёк. Вскоре печь заполыхала жаром, да таким горячим, что подходить к ней страшно было.
— Суй его в печку, - приказала ведьма, кивая на Аиста. Тут же взмолилась Журавлиха, кинулась на колени, руки заламывает, молит, но не слышит старая, знай своё твердит. Делать нечего. Кинули Аиста в печь.
— Теперь сама туда полезай, - ведьма цыкнула зубом на дочку. И тут уже взмолились кот и пёс, прося старуху пощадить свою дочь, но опомниться не успели, как Журавлиха сама в огонь прыгнула. Кивнула тогда ведьма, закурила вишнёвую трубочку, и села в кресло-качалку, пуская в потолок серые клубы дыма.
Не долго пёс выл, не долго кот горевал. Через час ли, через два, да только затряслась печка, забушевал в ней огонь, и вылетели на свет из пламени две большие красивые птицы. Бестолково заметались они в тесной избушке, захлопали крыльями, пока ведьма не схватила метлу да не выгнала их из избы, прогнав в голубеющее небо.
— Колдуну, коль явится, скажите, что сожгла я дочку за обман, только шкурка осталась. - Кинула ведьма псу с котом обугленную Журавлихину одёжку, вспрыгнула на метлу, да скрылась с глаз.